Сталин: тайны Валькирии.
С первых же строк книги ошеломляющее впечатление, которое не проходит до самого последнего слова этой книги. Ошеломляет всё:
1. Разговорный жанр, жанр искренней доверительной беседы с человеком, которого автор уважает. Так и кажется, что эту книгу Меняйлов написал для меня одного. Я ведь тоже неугодник и тоже критически осмысляю всё, происходящее вокруг меня в течение всей моей жизни.
2. Коммуникативный стиль, который реализуется в языковых средствах, ярких и экспрессивных. Меняйлов использует много оценочной лексики, в том числе и инвективной, но мне, как читателю лингвисту, она не кажется оскорбительной. Я воспринимаю её как выплеск авторских эмоций по поводу описываемых им событий. Автор иллюстрирует свою исключительную лингвокреативность, создавая огромное количество новых слов через словообразование и словопреобразование (толпарь, торчок, цивилизаторы, СМИсители, суверенитисты, предзнать и др.). А. Меняйлов обильно использует метафорику, неожиданные эпитеты, сравнения, прецедентные имена, события как интертекстуальное, стилистическое и когнитивное средство.
3. Психоэнергетическое воздействие на читателя, совершенно новая авторская интерпретация множества исторических событий: смерть Сталина, события в Петрищево, Тунгусский метеорит, политические ссылки Сталина, как его этнографические экспедиции, памятники Сталина («Мёртвая дорога», Сталинградская битва).
4. Глубина этимологических исследований ряда ключевых слов книги (Варга, Ворга, богарырь и др.).
В России почти не осталось историков-этимологов, и это делает этимологические и сопоставительные/межнациональные и межъязыковые изыски Меняйлова уникальными и заслуживающими внимания института языкознания РАН. Кроме этого, Меняйлов в своей книге демонстрирует глубокие познания в сфере фольклористики, этнографии, мифологии, символизма, шаманство, после чего он сам воспринимается мною как белый шаман.
5. Назидательна воспитательная модальность книги: главным текстоощущением этой книги является страстный призыв автора оберегать от осквернения обычаи и традиции предков, продраться сквозь густые джунгли вранья об истории России, подарить своим читателям концентрированную истину, которую всё же иногда автору приходится разбавлять, ибо концентрату верят с трудом.
И в этом автор выступает как настоящий патриот России он переживает за её сегодняшнее унижение и неудачи, от которых психоэнергетические травмы сегодняшнего взрослого поколения разрушают кладовые родовой памяти человека.
6. Собственная философия Меняйлова о Великой Здравице, о питии водки, как священного напитка. А вдруг это тоже правда, как и инициация Сталина в Сольвычегодске, как о сборе шаманов, о спланированных ещё в 1938 году Сталиным вечных памятников самому себе, которые никто и никогда не сможет отменить или разрушить, таких памятников, как Сталинградская битва, «Мёртвая дорога» и наверное, других, о которых ещё никто ничего не знает. Меняйловская интерпретация многих событий и фактов действительно говорит о непредсказуемости прошлого России, о его мистике.
Можно назвать ещё многое, что ошеломляет в книге Меняйлова, например, его исключительно резкие, откровенные и саркастические оценки послесталинских правителей России, которые ему, конечно же, не простят. Единственная надежда на то, что он сам прошёл инициацию и стал неуязвимым. Но я в чудеса не верю (Курск, Беслан, Норд-Ост, авиакатастрофы с детьми, чеченская война и другие ужасы).
Книга интересная, своей оригинальностью и откровенностью свидетельствует об энциклопедических знаниях автора, добытых собственными ногами, руками и головой.